Узнала только сегодня благодаря Марине-mari...
И уже стало любимым...))
Тимур Кибиров
Послание Ленке
Леночка, будем мещанами! Я понимаю, что трудно,
что невозможно практически это. Но надо стараться.
Не поддаваться давай... Канарейкам свернувши головки,
здесь развитой романтизм воцарился, быть может, навеки.
Соколы здесь, буревестники все, в лучшем случае -- чайки.
Будем с тобой голубками с виньетки. Средь клёкота злого
будем с тобой ворковать, средь голодного волчьего воя
будем мурлыкать котятами в теплом лукошке.
Не этапаж это -- просто желаниет выжить
и сохранить, и спасти...
Здесь, где каждая вшивая шавка
хрипло поет под Высоцкого:
"Ноги и челюсти быстры, мчимся на выстрел!"
И, Господи, мчатся на выстрел,
сами стреляют и режут... А мы будем квасить капусту,
будем варенье варить из крыжовника в тазике медном,
вкусную пенку снимая, назойливых ос отгоняя,
пот утирая блаженный, и банки закручивать будем,
и заставлять антресоли, чтоб вечером зимним, крещенским
долго чаи распивать под уютное ходиков пенье,
под завыванье за окнами блоковской вьюги.
Только б хватило нам сил удержаться на этом плацдарме,
на пятачке этом крохотном, твердом средь хлябей дурацких,
среди стихии бушующей, среди девятого вала
канализации гордой, мятежной, прервавшей препоны
и колобродящей семьдесят лет на великом просторе,
нагло взметая зловонные брызги в брезгливое небо,
злобно куражась... О, не для того даже, не для того,
чтобы спастить, а хотя б для того, чтобы, в зеркало глядя,
не испугались мы, не ужаснулись, Ленуля.
Здесь, где царит романтизм развитой, и реальный и зрелый,
здесь, где штамповщик любой, пэтэушник, шофер и нефтяник,
каждый буквально -- позировать Врубелю может, ведь каждый
здесь клеветой искушал Провиденье,
фигнею, мечтою каждый прекрасное звал,
презирал вдохновенье, не верил
здесь ни один ни любви, ни свободе, и с гордой усмешкой
каждый глядел, и хоть кол ты теши им -- никто не хотел здесь
благословить ну хоть что-нибудь в бедной природе!
Эх, поглядеть бы тем высоколобым и прекраснодушным,
тем, презиравшим филистеров, буршам мятежным,
полюбоваться на Карлов Мооров в любой подворотне!
Вот вам в наколках Корсар, вот вам Каин фиксатый и Манфред,
вот, полюбуйтесь, Мельмот пробирается нагло к прилавку,
вот вам Алеко поддатый, супругу свою матерящий!
Врет Александр Александрыч, не может быть злоба святою.
/.../
Впрочем, Бог даст, образуется все. Ведь не много и надо
тем, кто умеет глядеть, кто очнулся и понял навеки,
как драгоценно все, как все ничтожно, и хрупко, и нежно,
кто понимает сквозь слезы, что весь этот мир несуразный
бережно надо хранить, как игрушку, кк елочный шарик,
кто осознал метафизику влажной уборки.
