А меня заинтересовала Галина Анни.
И вот что я нашла. Запись радиопередачи "Запахи в нашей жизни" от 7.10. 06 г.
Виктор Ерофеев: Наши гости: культуролог Ольга Вайнштейн и парфюмерный критик Галина Анни. Тема нашей сегодняшней передачи – запахи в нашей жизни. Мы будем говорить о том, какие ароматы, запахи приятные и неприятные нас окружают в нашей российской и вообще в нашей мировой сегодняшней жизни. У нас собрались люди, которые хорошо понимают, что значит запахи в нашей жизни. Дело в том, что Оля Вайнштейн составила двухтомник культурологический, прямо скажем, энциклопедию запахов в российской и в мировой культуре. Галя Анни является коллекционером духов.
Галина Анни: Я коллекционирую винтажные духи, большое количество современных. Меня интересует все, что сейчас выпускается в области запахов, что выпускалось когда-то.
Виктор Ерофеев: Мы говорили перед нашей передачей о том, что запахи становятся все более и более модной темой. Причем модной темой не потому, что это духи, не потому что это реклама парфюмерии, а потому что мировая культура каким-то образом дошла до понимания запахов как важного стилистического, и я бы даже сказал, военного приема. Потому что женщины окружают себя запахами не для того, чтобы только понравиться, но и для того, чтобы защититься запахами, создается такая капсула пафюмерная и женщина в этой капсуле чувствует более-менее защищенной. Запахи в нашей жизни - бесконечная тема. Можно говорить запахи в нашей жизни, касаемо запахов, какие у нас были в детстве. Помнишь, Оля, замечательное стихотворение Юнны Мориц: «Все мужчины пахнут табаком, все младенцы пахнут молоком». Эти вещи, которые так и остаются вместе с нами, как стихи. Многие произведения, где существуют самые разные описания запахов. Очень тонкая тема для литературы, потому что попробуй литературным кодом описать то, что пахнет - очень это все сложно. Наверное, надо начать с самого сложного. Запах – это то, что прививает культура, положительный, отрицательный запах или то, что существует на уровне физиологических ощущениях, когда мы говорим - это да, а этому запаху нет. Этот запах нас не устраивает, а этот запах, наоборот, нас привлекает. Оля, давай начнем с тебя, как ты считаешь?
Ольга Вайнштейн: Я обычно выступаю по этому вопросу как сторонник гипотезы культурного релятивизма. Я думаю, что в большинстве случаев значение, которое приписывается запаху, то есть наше восприятие - приятный это запах, неприятный, все-таки определяется нашими культурными установками. То есть для меня запах - это идеальный пустой знак, то есть чистое означающее. Означаемое здесь вкладывается за счет нашей культурной традиции, за счет нашего воспитания. И есть очень небольшое число запахов, которые относятся к числу запахов разложения, то есть трупный запах, запах разложения пищи, которые во всех культурах маркируются как негативные. Если же сделать один шаг в сторону от этой ограниченной группы запахов, скажем запахи гниения, уже сразу начинается вариативность. Во Вьетнаме запах гнилой рыбы вполне может быть отнесен к приятным пищевым запахам, мы все полюбили французские синие сыры, которые, возможно, раньше воспринимались бы тоже. Просто приведу, чтобы не так абстрактно рассуждать, один пример - запах, который в течение нескольких эпох считался то приятным, то неприятным – это запах пачули. Такое ароматическое растение из семейства мятовых, вдруг вошли в моду в начале 19 века. Почему? Потому что индийские шали, которые были в то время модны на волне неоклассицизма, их прокладывали пачули просто, чтобы уберечь от моли. И вот эти кашемировые шали стали запахом эпохи, модным начала 19 века. Если вспомнить полотна, эти роскошные красавицы в кашемировых шалях, то, видимо, в жизни эти красавицы пахли пачулями. А дальше, вторая половина 19 века, этот запах пошел в народ, стал дешевым запахом. В «Мелком бесе» герои говорят: «Что-то вы, Пыльников, пачулями пахнете». То есть уже это звучит как упрек. Это неприятный запах, однозначно. Последний виток этого запаха связан с модой на ориентализм, когда культура хиппи, 60 годы вновь пачули становятся модными. Все время идет синусоида, подъемы и взлеты.
Виктор Ерофеев: Мода, не мода, потеря интереса к одним запахам, интерес к другим запахам.
Ольга Вайнштейн: Это просто все зависит от культурного контекста почти всегда, в 90% случаев.
Галина Анни: У меня тоже есть наблюдения по поводу пачули. И они довольно интересные. Прежде всего вы заметили, что цитату из Чехова из «Вишневого сада» всегда цитируют неправильно. Когда Лопахин в комнате, зайдя, оглядясь и принюхавшись, говорит: «Здесь пачулями пахнет». Он не адресует никому конкретно, он не адресует Гаеву, который там вертится. Но ее всегда цитируют так: «Отойди, любезный, от тебя пачулями пахнет». Путая это с фразой, которую он адресует лакею Яше: «Отойди, любезный, от тебя курицей пахнет». Причем постоянно можете набрать в «Яндексе» и все время услышите эту фразу. Я не уверена, что запах пачули был настолько неприятен, скорее всего у Лопахина с этим связаны детские воспоминания. Возможно, женщины в доме держали сухие пачули. Он вошел и вспомнил запахи детства. Тут нет негативной коннотации в этой фразе.
Виктор Ерофеев: Давай послушаем, у нас Сергей из Петербурга. Сергей, ваши представления о запахах в нашей жизни?
Слушатель: Здравствуйте. Я так озадачен, вы же ведете открытый эфир, только что прозвучало известие об Анне Политковской, и какое сейчас настроение участвовать в передаче о запахах?
Виктор Ерофеев: Да, Сергей, я просто шокирован сообщением на пейджер: «Запах нашей жизни, пишет наш слушатель, - это трупной запах разложения общества. Пример - сегодняшнее убийство Политковской, как подарок власти ко дню рождения Кадырова». Вы знаете, дело в том, что это действительно просто чудовищная новость. Мы, конечно, все, кто знал ее, я ее знал, просто в шоке. Я даже не верю, что это случилось. Мы продолжаем нашу передачу, потому что, мне кажется, что запах – это тема, которая касается не только общества, это касается человеческой жизни, запах касается самых главных и самых тонких моментов нашей жизни. Мне кажется, как всегда на нашей передаче «Энциклопедия русской души» знать самого себя - это знать, где мы живем, это возможность лучше ориентироваться в пространстве и возможность лучше защищаться. Оля, когда ты начала заниматься своей книгой, какая была мотивация, почему ты решила это сделать?
Ольга Вайнштейн: У меня это пошло от занятий историей дендизма, потому что в истории дендистской моды парфюмерный код имеет огромное значение, я просто в то время писала главу о парфюмерном дендизме и у меня фигурировали такие персонажи как Бодлер. Я вообще замечу, что увлечение запахами - это может признак декадентской культуры и это во многом связано с синдромом истощенности чувств, когда простые чувственные эмоции уже не устраивают и на фоне пресыщенности постромантической возникает интерес к более тонким, более неизведанным ощущением. Как раз дендизм, распознавание тонких запахов, в каком-то смысле это одна и та же культурная территория. Здесь просто мне были интересны такие сочетания. Я говорила, что запах во многом связан с культурным контекстом, и если брать эволюцию мужской моды 19 века, середины 19 века из костюма мужчин уходит цвет, начинает преобладать черная гамма в костюме. И в то же самое время в парфюмерии становятся немодными животные запахи, то есть мускус, амбра, цибетин, воцаряются более легкие цветочные запахи. И мне было интересно проследить эту взаимосвязь, скажем, исчезновение моды на восточную кухню, на специи - это все то же самое, черный цвет, цветочные запахи и более простая еда.
Виктор Ерофеев: Галя, расскажите, пожалуйста, что у вас за коллекция запахов, из чего она состоит?
Галина Анни: Свою коллекцию собираю несколько лет. Меня очень интересуют те ароматы, которые давным-давно сняты с производства, о которых можно прочитать только в художественной литературе, те, которые остались в легендах, в воспоминаниях. Я их стараюсь найти у коллекционеров, на разных аукционах. Я собираю винтажные флаконы, которые или тронуты временем или почти не тронуты. У меня есть в коллекции старые флаконы «Герлена», которым почти сто лет. И они практически не изменили запаха.
Виктор Ерофеев: То есть по этим запахам можно построить запах культуры?
Галина Анни: Именно можно реконструировать культуру.
Виктор Ерофеев: Советские у вас есть флаконы те, которые у всех перед глазами, потому что это флаконы наших мам, наших бабушек.
Галина Анни: У меня есть советские флаконы, но у меня есть друг, его зовут Дмитрий, который увлекается именно советскими флаконами. «Новая заря», «Алые паруса» – все, что у нас выпускалось.
Виктор Ерофеев: « Красная Москва»?
Галина Анни: «Красная Москва» - это вообще легендарный парфюм. По одной из легенд - это продолжение версия запаха «Букет императрицы», который был сделан в 13 году на фабрике Брокара Августом-Мишелем в честь юбилея дома Романовых. В 25 году этот запах был слегка реформулирован Августом Мишелем и выпущен под названием «Красная Москва».
Виктор Ерофеев: У нас на проводе Александр из Петербурга. Саша, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте, Виктор. Коль такой умный разговор пошел, я хотел бы два вопроса не очень умных задать. Первый по поводу «Парфюмера». Ваши гости, наверное, чего-нибудь скажут по поводу того, почему книжка Зюскинда вышла в тот момент, когда она вышла. И второе: вот это поле ограниченное, где может царствовать парфюмер, оно вытеснено, оно на окраине всей культуры литературоцентричной, архитектуроцентричной техноцентричной и так далее. Тот момент, который все-таки, берусь спорить, что когда запах возводят в абсолют и выделяют в отдельную культуру, для меня это странно – это все-таки вещь прилагательная. Когда мы говорим о запахе эпохи - это момент, который просто закрепляет эпоху эмоционально, но никак запах сам эпоху строить не может. Потому что есть запахи, допустим, революционной эпохи и они очень четкие, они никак не связаны с парфюмерией, они связаны с гарью, с дымом, с запахом крови. Это очень четкие запахи.
Виктор Ерофеев: Я второй вопрос не очень вычислил, но первый понятен. На каком уровне отстоит от культуроцентричной нашей эпохи запах. Я думаю, что ты правильно сказала, что он то приближается, то отдаляется, зависит от той культуры, которая сейчас находится у нас в нашем сознании.
Ольга Вайнштейн: Я думаю, да, именно увлечение запахами, тот витамин, который сейчас нужен нашей эпохе. Наша эпоха, если брать последнее десятилетие, она очень сильно замешена на визуальности. И видимо, сейчас нужен такой дополнительный ароматический код, поскольку мода всегда ищет новую точку приложения. В сущности, механизм моды - это когда придается особенное повышенное значение каким-то символическим мелочам. И вот такой мелочью, таким пикантным дополнением к образу сейчас становится запах. И конечно, очень закономерно наш слушатель упомянул фильм «Парфюмер» и сам роман, который появился в 85 году, стал мировым бестселлером, он в России сколько лет держится в хит-десятке и сейчас фильм появился. Просто напомню, что роман появился не на пустом месте. Мы с тобой как филологи, наверное, сразу чувствуем, что это вариант неоромантической традиции в литературе. Причем книга, надо отдать должное замечательному переводчику Элле Венгеровой, вариант русского названия придумал Альберт Корильский, потому что в оригинале книга называется «Аромат». Неоромантическая традиция, истоки гоффмановские «Крошка Цахис» и есть новелла, которая во многом сюжет «Парфюмера» предвосхищает «Дочь Рапачини», про увлечение ядами, про ядовитое дыхание. Так что неоромантический код достаточно актуален в нашей культуре - это то, что сейчас нужно, то, чего не хватает.
Виктор Ерофеев: У нас звонок от Олега из Москвы.
Слушатель: Здравствуйте. Во-первых, я хотел бы выразить соболезнования по новости, о которой я узнал из вашей передачи и напомнить, что день рождения Путина ближе, чем день рождения Кадырова, к этой дате. А теперь вопрос: хорошо известно, что большинство ароматов, запахов, вони – это продукт метаболизма бактерий. Скажем, острые запахи южной восточной кухни направлены прежде всего на маскировку начала разложения пищи. В связи с этим удается ли вам проследить связь между ароматами и развитием гигиены, антисептика и способов сохранения продуктов?
Виктор Ерофеев: Кстати говоря, мы об этом тоже говорили перед передачей, спасибо вам за вопрос. Оля, как гигиена и запах?
Ольга Вайнштейн: Как раз в двухтомнике, который я составляла, есть целый раздел «Запахи и гигиена», и в частности, там есть отрывок из книги замечательного французского историка культуры Жоржа Вигарелло «Чистое и грязное», где идет речь о приятных и неприятных запахах. Я в этой связи просто сослалась на такое, по-моему, универсальное определение британского антрополога Мэри Дуглас, что такое грязь. Грязь – это вещь не на месте. То есть здесь понятие культурной границы. То есть вещь, которая находится не в своей культурной рамке, не там, где она должна быть. И вот запах - это я опять к вопросу о культурном релятивизме.
Виктор Ерофеев: Хорошая формулировка, Даль мог бы позавидовать.
Ольга Вайнштейн: Это очень емкая формулировка, универсальная. То есть неприятный запах - это запах, который как бы не должен быть на этом месте. Допустим, запах бензина, который уместен в гараже, но неуместен в консерватории. Параметр неуместности, он сразу переводит запах в разряд неприятных. И точно так же по аналогии, что такое грязь, я не знаю, скажем, грязные носки, которые лежат в углу спальни ладно, пусть лежат, они предназначены для того, чтобы их постирать. Но грязные носки, которые лежат на обеденном столе – это грязь, это скандал.
Виктор Ерофеев: У нас Александр из Москвы.
Слушатель: Добрый вечер, господа. Вы, наверное, знаете последнюю новость про Анну Политковскую. А не кажется ли вам, что это требует другой темы обсуждения?
Виктор Ерофеев: Какой, расскажите.
Слушатель: Бить в набат.
Виктор Ерофеев: Хорошо, Александр, спасибо за ваш звонок.
Запахи, конечно, сегодня не та тема, которую после такого сообщения стоило бы обсуждать, но, тем не менее, я бывал много за границей, встречался с эмиграцией и обратил внимание на то, что мы говорим в России «неприятный запах», «плохой запах». Как только перешагиваешь через границу, наши эмигранты говорят «вонь». Наше сознание плохо усваивает это слово, потому что огромная провокация говорить слово «вонь». Вонь - это не только грязь, то есть то, что не на месте, вонь – это какой-то символ существования неправильного. Мне кажется, в этом смысле действительно в нашей жизни столько вони, мы боимся говорить об этом, прямо называя эти понятия своими именами. Потому что если скажешь, действительно страшно становится.
У нас на проводе Владимир из Москвы.
Слушатель: Конечно, я понимаю. Но все запахи - наш плохой политический запах. Юшенкова убили, в Ленинграде Старовойтову убили. Это честь и совесть нашей эпохи. Политковская Анна, я готов был целовать ее ноги от имени всего чеченского народа. Если мы не можем защитить таких людей. Откуда ветер дует, всем теперь известно. Я прошу это дело не оставлять, все запахи, передачи все прекратить, только о Политковской. Это часть совести сегодня.
Виктор Ерофеев: Спасибо, Владимир. У нас пришло от нашего радиослушателя Челищева, который пишет: «Дорогая радиопередача, выражаю вам соболезнования в связи с убийством нашего очередного солдата. Вся моя плоть плачет».
Ольга Вайнштейн: Виктор, я бы тут немножко возразила, на самом деле тема запахов не столь уж отвлеченная. Есть такой аспект - запах и насилие, убийство - это насилие, крайняя степень. Сошлюсь на Канта, который говорил, что запах противоречит свободе, потому что запах связан с дыханием, это тоже возможность насилия. И запах менее способствует общительности. Это то, чем мы вынуждены дышать. В западном обществе неслучайно есть такие темы и термины, как ароматический терроризм, ароматический спам. Проводились эксперименты, например, в лондонском метро пробовали распылять какие-то приятные запахи, был выбран фруктовый аромат «Мадлен», может быть это была скрытая цитата по Прусту. Выяснилось, что у многих аллергия, кому-то не нравится. То есть запах общительности не способствует. Этот приятный запах, когда он был один для всех, он оказался метафорой насилия, от «Мадлен» отказались.
Галина Анни: И тем не менее, во многих магазинах используют отдушки, которые увеличивают пребывание покупателей в торговом зале, которые способствуют продажам. Есть запахи, которые универсальны для всех. Это, скажем, запах теплой выпечки, ванили, чего-то сладкого, теплого молока – воспоминание о детстве. Кстати, на этих нотах базируется аромат «Бэби», один из 15 ароматов коллекции, посвященной фильму «Парфюмер». Люгрер выпустил полторы тысячи экземпляров набор из 15 бутылочек, одна из которых называется «Аура». «Аура» способна усиливать, подчеркивать, гармонизировать остальные ароматы и 14 маленьких флакончиков по числу эпизодов фильма. Вот такой набор стоит довольно дорого, 550 евро, я думаю, он будет распродан довольно быстро, потому что фильм «Парфюмер» прошел по миру просто с небывалым размахом.
Виктор Ерофеев: Давайте послушаем Александра из Тверской области.
Слушатель: Здравствуйте. У меня вопрос госпоже, которая является критиком парфюмерии: имеет ли человеческий страх как эмоция какой-нибудь свой специфический запах или нет?
Галина Анни: Да, потому что животные с более острым носом, такие как собаки, действительно чувствуют выброс адреналина, изменения гормонального фона. Человеческому носу трудно этот запах уловить, если это происходит только на подсознательном уровне.
Виктор Ерофеев: Все-таки он улавливает, этот запах страха человека, который находится в загнанном состоянии, запах жертвы присутствует.
Галина Анни: Да, это связано с феромонами, вещества, за формулой которого гоняются многие химики-парфюмеры. То есть положительные феромоны и отрицательный запах страха. Да, это такие вполне объективно действующие вещества. Другое дело, что их пропорция ничтожно мала. То, что чувствует собака, человек может не ощущать. Но человек читает состояние страха по языку тела, по выражению лица, по другой семиотической системе.
Виктор Ерофеев: Скажите мне, пожалуйста, если мы возьмем тему запаха уже загнанного во флакон духов, то какая там основная тайна? Что скрывают от нас парфюмеры?
Галина Анни: Парфюмерия от нас скрывает все. Парфюмерия - это масонская ложа абсолютно. От них невозможно добиться ничего. Это партизаны, которые унесут свой секрет, передадут, в крайнем случае, сыну или племяннику. Это нормально, так было всегда и будет. Именно поэтому так много белых страниц в парфюмерии 20 века, хотя, казалось бы, прошло не так много времени.
Виктор Ерофеев: А что значит «белые страницы»?
Галина Анни: Я беседовала с многими известными парфюмерами, скажем, с легендарным Герабером, который создал еще когда-то «Мадам Роша», те духи, которыми душились наши мамы. Он идет на контакт, но он не говорит много. Он говорит, что парфюмер не должен ничего запоминать, он все время живет новым запахом, который он создает, то, что он сделал, уходит в прошлое. Скажем, Дон Герлен не стремится опубликовать, обнародовать свои архивы, каталоги флаконов. Многие компании забывают свои же ароматы, которые они выпускали - это касается таких компаний как «Ланком» и «Шанель», «Жан Пату», это все уходит и остается только во владении коллекционеров, которые случайно каким-то образом достают эти флакончики.
Ольга Вайнштейн: Если кратко сказать, то главный секрет парфюмера – это, разумеется, формула духов. Это над чем работают парфюмеры, магический состав, что описывается у Зюскенда, что мог делать его герой и что не мог делать бездарный парфюмер, которому герой вручил эту формулу.
Виктор Ерофеев: Это формула таланта.
Иногда формула достигается из счастливого случая. Просто был такой эпизод, когда в середине 19 века проводили универсальную выставку и там впервые парфюмерам предложили участвовать, некоторым ремесленникам и их отнесли в разряд «лекарственные снадобья», то есть они должны были выставляться рядом с аптекарями. И парфюмеры отказались, потому что требованием выставки было перечисление химического состава как лекарства, так и духов. И парфюмеры сказали: нет, мы не будем участвовать.
Виктор Ерофеев: А как же тогда это передается, каким образом существуют парфюмерные фирмы?
Ольга Вайнштейн: Существует обучение ремеслу. Опытные парфюмеры берут учеников - это специальность, которой овладевают. Но секретами специальности, конечно, овладевают, уже поступив в обучение к настоящему мастеру.
Галина Анни: Дело в том, что сейчас формуле не придают такого сакрального значения, как раньше, потому что любой запах можно разложить на газохроматографе с той или иной точностью. И достаточно точно. Так делаются подделки, например. Создать трудно хотя бы потому, что секрет ингредиентов, один из которых берется в масле из растения, выращенного в Грассе, марокканский жасмин, дамасская роза, которая вызрела тогда-то, можно собрать все из дешевых химических компонентов, но качество будет хуже.
Виктор Ерофеев: Все-таки Грасс до сих пор остается столицей парфюмерии?
Галина Анни: Был и всегда останется столицей парфюмерии. Хотя многие плантации переносятся в третьи страны, в том же Марокко, в Индии много чего выращивается, в Египте, потому что в Грассе выращивать масла дорого, но в Грассе производят.
Виктор Ерофеев: Напомню, что Грасс находится во Франции - это такая светлая тема, потому что там запахи божественные и пахнет тем же самшитом, хотя у нас тоже на Кавказе замечательный запах самшита. И вообще все запахи стойкие, которые напоминают: вот это запах каникул, а вот это запах школы, а это запах нашего дома, а это запах дачи. Это очень важно, мы к ним прикреплены навсегда по жизни. Петр Михайлович из Москвы.
Слушатель: Добрый день. Во-первых, соболезнования по поводу гибели Политковской. Я считаю, что это в значительной степени политическая провокация. Во-вторых, здесь лежит вина Ельцина во многом, потому что, расстреляв Белый дом, он повернул стрелку на именно такое решение политических проблем в стране. Наш народ, ему по жизни сопутствовали приятные запахи. Надо помнить, что наши бабушки всегда собирали и знали, когда собирать травы и знали, что самое интересные, для чего и отчего эти травы. Всегда были в достатке сирень в домах, были травки, которые отпугивали грызунов, блох. И в то же время одежда перекладывалась пахучими травами. С другой стороны, запах чистого тела тоже приятен. В основном наши предки селились по берегам рек и в то же время знали секреты парной. И сейчас косметологи говорят, что русская баня для кожи более приятна и полезна, нежели чем финская баня. А уж там пар могли собрать, будь здоров, какой. Так что в этом плане запахи сопровождают всю жизнь. Тема интересная, спасибо за тему за передачу.
Виктор Ерофеев: Спасибо, Петр Михайлович. Мы уже некоторое время назад думаем, чтобы награждать наших слушателей за лучший телефонный звонок. Петр Михайлович, я вас бы с удовольствием наградил, но еще не придумали пока, какие сделать. Что я могу сделать? Подарить свою новую книгу. Это может быть не очень скромно. Это же просто человек позвонил, это заранее не заготовлено, импровизация, светлая нота возникает. С одной стороны, мы говорим о соболезновании, понятно, что в эту передачу будут прорываться слушатели, понятно с какими мыслями, с какими сообщениями. Но с другой стороны, эта светлая нота жизненная тоже нас согревает. Русская баня, чистота тела, селиться по берегам рек, несмотря на то, что реки холодные, не самые теплые реки. Но, тем не менее, травки, мы знаем запахи не только самшита, но и подорожника, и сирени. И вот эти наши травы, как пахнет в июле в жаркий день. Это все то, что является представлением о родине.
Ольга Вайнштейн: Конечно, такой запах подмосковного тумана, когда вечереет и сидишь на берегу реки, начинает тянуть влажным холодком. Это все очень важно. Для меня, например, таким приятным запахом является запах лыжной смолы, такое воспоминание из детства. У нас просто в семье был культ лыжных походов. Мой папа, когда готовил лыжи, он ставил на кухню, зажигал газовую горелку специально и смазывал смолой. Я помню, она была густая, коричневая в круглых металлических баночках. И потом начинал проводить горелкой вверх-вниз. Смола шипела, пузырилась. Вся кухня была наполнена замечательным запахом лыжной смолы. Это как раз такой запах, который для меня очень связан. Снежное поле, лыжи, детство. Как раз может быть из этой серии. Запах плитки шоколада, мы всегда перекусывали.
Виктор Ерофеев: А когда начались те самые парфюмерные изыски или тайны, когда человечество стало работать и придумывать запахи парфюмерии?
Галина Анни: Это случилось еще в Древнем Египте. Традиционно все книги по парфюмерии начинались с Древнего Египта, с масел, с благовоний. Человечество постепенно училось получать эфирные масла перегонкой, выделяло розовое масло, жасминовое, сандаловое, с этим работало. Ведь кроме парфюмерии есть огромная часть запахов - аромотерапия. Это действительно прекрасное целебное занятие. Люди, занимающиеся аромотерапией, создают натуральные духи, они немножко отличаются от того, к чему мы привыкли, но эти духи несут в себе огромный позитивный заряд именно с точки зрения здоровья, гармонизирует нервную систему роза, кедр, сандал, натуральный жасмин. Это все очень благотворно влияет на человека. С другой стороны, добавление синтетических элементов в духи, то, чем занимаются парфюмеры, позволяет духам жить самим по себе, они становятся более летучими, более объемными, они действительно позволяют создавать капсулу. Это уже действительно культурный код в отличие от духов, сделанных на коленочке из эфирных масел, которые только для тебя.
Виктор Ерофеев: Оля, расскажи еще об этой капсуле, мне кажется, это интересная тема. Что такое эта парфюмерная или ароматная капсула?
Ольга Вайнштейн: Ароматическая капсула - это альфакторный пузырь, зона распространения аромата. Этот пузырь расширяет границы нашего тела. Условно говоря, то, что психологи называют зона досягаемости, зона вытянутой руки. И это наше эфирное тело, оно одновременно расширение нашего личного пространства, но в то же время агрессия, то есть человек, который сильно надушен, появляется, то границы этой капсулы входят в соприкосновение с границами другого личного пространства. И каждая культура имеет свой диапазон границы.
Виктор Ерофеев: Это связано и с курильщиками тоже?
Ольга Вайнштейн: И с курильщиками. И, между прочим, неслучайно на волне политкорректности в Америке в некоторых городах появились зоны, свободные от запаха. То есть вторгаться в такую зону человеку, который любит использовать духи, просто запрещается. Запах, я возвращаюсь к нашей старой теме, где-то балансирует на грани с насилием. Еще очень интересно.
Виктор Ерофеев: Она не то, что стара – это вечная тема - запах и насилие.
Ольга Вайнштейн: К сожалению, не хочется вспоминать газовые атаки, хочется говорить о чем-то более положительном.
Галина Анни: В Швеции практически запретили использование духов в общественных местах.
Ольга Вайнштейн: Это политически некорректно. Я последнее хотела сказать по поводу этой капсулы, что не только духи, вообще вся мода работает на создание образа личного пространства как чего-то очень приятного, связанное с испусканием света. И всякие метафоры, скажем, святящаяся кожа или блеск волос, то, что очень часто используется в рекламе шампуней – это глубинные мифологические мотивы, такое свечение аура. То есть это очень старые культурные метафоры. Можно вспомнить образ сказочных златовласок или дивного аромата. То, что называется светоносные волосы - известный фольклорный мотив, то есть признак человека, который позитивно отмечен - это светоносность. И дивный аромат – это один из параметров светоносности, личной магической силы.
Виктор Ерофеев: Что теперь, в России производятся духи?
Галина Анни: В России есть фабрика «Новая заря», и она существует очень неплохо в экономическом смысле. У нее несколько магазинов-бутиков в «Гостином дворе», еще несколько бутиков в Москве. Там есть неплохие духи. До сих пор выпускается «Красная Москва». Правда, по общему…
Виктор Ерофеев: Кто же ей душится, интересно?
Галина Анни: У меня есть флакончик в коллекции. У меня есть и старая «Красная Москва», есть и новая «Красная Москва».
Ольга Вайнштейн: По-моему, Рената Литвинова говорила, что она сторонница «Красной Москвы». Но тут надо воспринимать это высказывание в контексте того, что Рената любит винтажную моду.
Виктор Ерофеев: Давайте расшифруем, что такое винтажная мода.
Ольга Вайнштейн: Это использование старинного стиля, то есть стиль предыдущих эпох, скажем, 50-60 годы сейчас считается винтажной модой. Ретро-стиль. Сейчас есть фирма, они специально выпускают винтажные ароматы 19 века.
Галина Анни: Это легенда.
Ольга Вайнштейн: Почему? Они продаются.
Галина Анни: Я прекрасно знаю эти ароматы, но это легенды.
Ольга Вайнштейн: Тут, конечно, можно задать вопрос, но интересно, что они любят позиционироваться как винтажные, потому что на это спрос.
Галина Анни: Очень любят упоминать имена Наполеона, Жозефины и Уинстона Черчилля, Марлен Дитрих.
Виктор Ерофеев: Мне кажется, чтобы не было крикливого запаха, если говорить о практических советах. Потому что если есть духи сильные, они не только притягивают, но они отталкивают человека.
Ольга Вайнштейн: Безусловно, важна мера. Чтобы запах не превратился в агрессию, он должен быть еле заметным. Тут тоже опять же изменчивая мода, какие места человеческого тела принято было душить. Сейчас традиционно за ушком или на сгибе локтя, то есть места, где пульс, но вместе с тем скрытые места, именно чтобы не было прямого истечения запаха. В викторианскую эпоху считалось, что нужно душить носовой платок, в 18 веке перчатки. То есть совсем другие точки нанесения аромата.
Галина Анни: Перчатки просто маскировались, тяжелый запах перчаток маскировался благоуханностью.
Ольга Вайнштейн: Существовали апельсиновые отдушки. Парфюмеры в союзе с перчаточниками работали.
Галина Анни: В 50 годы тоже была масса советов о том, как наносить ароматы. Рекомендовалось на какой-нибудь ватный тампончик, пришитый к бархатному платью, наносить парфюмерию.
Виктор Ерофеев: Такие тонкости. Мы шли к коммунизму и при этом душились немножко.
Ольга Вайнштейн: Эти тонкости передавались, особенно в театральном деле актеры знали, что, скажем, если платье кринолин, то нужно душить не само платье, а нижние юбки, чтобы запах волнами шел.
Отредактировано Руслана (2012-03-22 14:36:23)
Но иногда одеваю, для того чтобы показать что я тоже ПОБЕЖАЛА. 
Все-таки креативность парфманьяков по-хорошему радует)))
